Товаришка

Елена Георгиевская

Англоязычная профеминистская субкультура тамблера — очень интересное явление. Можно наблюдать не только за популяризацией понятий, которые приходят в эту соцсеть «сверху», из академических сообществ, в масштабе от гуманитарного (т.е. от сферы социальных наук, поскольку западный подход более точен: учитывает разницу между экономикой и социологией и, например, литературоведением) до естественнонаучного, но и за возникновением новой терминологии. Низовая социология соцсетей во многом опережает официозную, и, что характерно, её создают совсем молодые люди.

В последнее время на тамблере обсуждают термины xirl и xoy. Xirl (ксёрл; трансформированное английское girl) — персона, которая, обладая небинарной идентичностью, в какой-то степени идентифицирует себя с девушками, но предпочитает не называть себя (цис-)женщиной, поскольку это слово не отражает её самоощущение во всей полноте. Xoy — то же самое о мальчиках. Рассказывается об этом здесь, а также — в путеводителе по трансгендерности для подростков. Continue reading “Кто такие xirls, и как это связано с феминизмом?”

Нин Ходоривско

Почему столько транс-людей возмущаются формулировкой «у вас только ощущение трансфобии»? В чем проблема с трансфобией, почему это не просто чувства, которые вот возникли и прошли, субъективно?

С одной стороны, да, первый и очевидный результат микроагрессий, маленьких трансфобных проявлений вроде просьбы назвать паспортный пол без надобности или выспрашивания «настоящего» имени или называния человека не в том гендере, в котором он/а пребывает — они вызывают чувства у транс-человека неприятные, и все.

С другой стороны, не «и все». Насилие работает не так, что только вот момент физического избиения со стороны знакомых или незнакомых лиц — это насилие.

Насилие в большинстве случаев имеет несколько этапов и в сущности является системой отношений, где акт физического насилия — один из этапов, но никогда не единственный.

Часть насилия всегда — это дегуманизация группы людей с помощью обесценивающих высказываний. В случае насилия над женщинами это проявляется как сексизм, в случае насилия над не-белыми людьми — как расизм, в случае с евреями — антисемитизм, с российской агрессией в Украине — шовинизм и выставляние украинцев фашистами, «бендеровцами» и недалекими недоразвитыми людьми. Continue reading “Трансфобия как насилие”

Сергей Кутний

Спасибо авторке за статью, но все же этот текст не только не рассевивает мои сомнения, но и по-моему, уводит разговор немного не в том направлении, куда мне лично хотелось бы.

Что мне не нравится в полиамурном дискурсе, так это дух евангелия новой половой морали. Вот и авторка немного туда же. Хотя она предполагает, что полиамория может быть просто не нужна (“То же самое — с полиаморными связями: либо они не особо нужны говорящему,  либо это человек, не умеющий грамотно распоряжаться временем.”), но походя, а в остальном там длинный список аргументов, что критики полиамории – либо патриархальная сволочь, либо сами не понимают своего счастья. Continue reading “ЛаВей и полиамурия. Ответ Елене Георгиевской”

Елена Георгиевская

О плюсах полиамории написано уже много, а последнее время в либертарных кругах иногда обсуждаются её минусы. Посмотрим, так ли они страшны.

Некоторые респонденты предполагают, что полиамория — для очень молодых людей, которым некуда девать энергию, а в зрелом возрасте на первый план выходят работа, творчество, быт и т.д., и времени на дополнительные связи нет. А другие говорят, что о пожилых полиаморах не найти информации.

На самом деле эта информация доступна, к примеру, в воспоминаниях о Сартре и Симоне де Бовуар. Если кому-то не хочется читать книгу Эммы Голдман «Проживая свою жизнь» в оригинале — сейчас, благодаря группе товарищей, можно ознакомиться с первыми двумя томами этой автобиографии на бумаге и прочитать часть третьего на сайте emmagoldman.noblogs.org.

Идеальной картины мы не увидим. Вот несколько эпизодов, героям которым уже под сорок или за сорок. Эмма встречается с христианским анархистом Беном Рейтманом, которому религиозные убеждения почему-то не мешают заводить множество женщин. Она понимает, что впервые за долгое время ревнует мужчину к другим связям, хотя в молодости не придавала подобным инцидентам серьёзного значения и даже жила с двумя партнёрами в одной квартире. Вскоре из тюрьмы освобождается другой её любовник, Александр Беркман. Эмма не упоминает, что у Рейтмана и Беркмана были какие-то вопросы друг к другу: сложившуюся ситуацию они воспринимали так, будто она в порядке вещей. Перед выходом Беркмана из тюрьмы Эмма разрывает отношения ещё с одним любовником, годящимся ей в сыновья: «Слишком большая разница в возрасте, мировоззрении и мышлении постепенно ослабили нашу связь. Дэн был ординарным американским студентом. Ни в идеях, ни во взглядах на общественные ценности мы не имели почти ничего общего. Нашей жизни не хватало вдохновения, совпадения целей и замыслов. Время шло, и становилось все более очевидно, что наши отношения больше не могут продолжаться». Continue reading “Полиамория, старость и болезнь: что мешает новой модели отношений?”

Ксенія Чубук

Наприкінці червня український інтернет мерехтів новиною про те, як прикордонник підкинув нареченій наркотики, щоб отримати «оригінальну» й несподівану пропозицію руки та серця. Неважливо, як їх звати, звідки вони. Такі новини нагадують про те, що ще для багатьох людей межа між романтикою та насиллям надто розмита.

Дуже поширеним є кліше щодо того, що навіть односторонні почуття зі сторони чоловіків мають автоматично стати взаємними, а далі — цілий список варіантів. Тому що він порядний хлопець, тому що його кандидатуру порадили батьки й якось соромно дискутувати про їх вибір, бо вони тиснуть авторитетом. Тому що він вже витратив стільки грошей на подарунки, тому що він буде гарним батьком, бо так весело бавиться зі своєю племінницею. Й за цим ланцюжком соціальних «тому» втрачається, затирається головне: а чого хоче сама дівчина?

Вона може не мати життєвого досвіду, щоб дати тактичну відмову. Може боятися відмовити. Боятися розчарувати тих самих батьків, з котрими вона знаходиться у токсичних, співзалежних відносинах. Якби мені в юності потрапив текст, що мати конкретні й високі вимоги до партнера чи патрнерки — нормально, то, мабуть, не було б багатьох трагічних подій у моєму житті. Ні епізодів з побиттям, ні епізодів з психологічним насильством, яке чинилося місяцями.

Саме багатовікове нашарування патріархальних стереотипів часто стає пасткою для тинейджерки. Дивіться: тривалий час у культурі та побуті культивується ідея чоловіка, який настільки цінний, що треба покласти весь свій емоційний ресурс йому під ноги та підпорядкувати життя побутовому обслуговуванню повнолітнього чоловіка. З цієї токсичної ідеї беруть початок і інші «народні мудрості» на кшталт: треба раніше вступати у романтичні чи сексуальні відносини, виходити заміж, бо після 20 (25, 30, 35 років — в залежності від того, місто це чи село) жінка начебто падає у яму, на дні якої вона нікому не потрібна.

В купі текстів чоловіки дорікають жінкам начебто через якусь унікальну меркантильність. Але знову-таки втрачається точка відліку. Є персона, яка хочу зробити іншій персоні приємно й робить презент. При цьому з точки зору патріархального чоловіка певна кількість презентів є гарантією того, що в обмін на подарунки йому зобов’язані надати секс по першій вимозі. Й неодмінно, не отримавши бажане, треба побігти винуватити жінку, бо його уявлення про шляхи отримання сексу не спрацювали. Так, й важливо проговорювати, що від подарунків відмовлятися не соромно. Тут орієнтуватися треба не на одвічне «що скажуть люди», а на власні самопочуття. З цієї області патріархальних знань береться могутня ідея такого явища як «френдзона». Тобто чоловік завідомо береться залицятися або до жінки у відносинах, або такої, яка прямо каже, що, мовляв, ти мені друг. Але через токсичну маскулінність, яка втілюється у настанові «добивайся її, вона неодмінно здасться й стане твоєю» чоловіки «не чують», ігнорують прямі відмови, вважаючи їх формою залицяння. Далі — тільки відверте сталкерство (вистежування у реальному житті та соцмережах, нав’язлива купа повідомлень, тощо).

Те, що для когось «50 романтичних смс/листів на день», для якоїсь дівчини — привід змінити номер, електронну скриньку, вдягати взуття без підборів, щоб у разі нападу рятуватися, біжучи. 50 смс не виглядають такими романтичними у країні, де нема такого поняття як «охоронний ордер».

Яков Яковенко

Идея женских квот безусловно заслуживает критики и она звучит в том числе со стороны анархо-феминизма.

Однако намного чаще можно услышать критику женских квот со стороны противников феминизма. Ссылка на квоты служит универсальным доказательством тайного стремления женщин господствовать и двойных стандартов всякого феминизма.

Очевидно, одно и то же явление, проект или идею можно критиковать с разных, даже прямо противоположных позиций. Например освобождение рабов в Соединенных Штатах девятнадцатого века можно критиковать уже во 2-й половине ХХ века как с позиций борцов за гражданские права, так и с позиции сторонников рабства.

Повторяю, идею женских квот есть за что критиковать, но стоит также сказать нечто в защиту этой идеи от несправедливой критики. Continue reading “Гендерные квоты: в защиту от огульной критики”

Елена Георгиевская

Многие считают феминизм левым, горизонтальным движением, забывая о праволиберальном феминизме — борьбе за право одних женщин эксплуатировать других. Но и в леволибертарном феминизме есть свои барыни.

В нулевые годы, задолго до появления фемпабликов «Вконтакте», русско- и украиноязычный феминизм развивался в ЖЖ, где время от времени появлялись нотации барынь-просветительниц — обычно эмигранток, уроженок Москвы, Риги или Харькова. Такая эмигрантка вальяжно просвещала постсоветских дикарей, и, даже когда она была отчасти права, от её интонации некоторым хотелось надеть маску старшеклассницы и поступить в духе «назло маме отморожу уши». Встречались и мистификаторки, чьи личности до сих пор под вопросом. Эти жили в России, рассказывали противоречивые вещи о своём иностранном происхождении, бесконечно прокалываясь на мелочах; вещали о генетическом рабстве россиян и вырождении русских — а также, в целом, славянских — мужчин.

Сейчас нишу барыни-просветительницы на русскоязычном пространстве занимает жительница Мадрида, женщина средних лет, известная под псевдонимом Accion Positiva. Но это, образно выражаясь, барыня-нувориш, не боящаяся самых низких вульгаризмов. Трудно недооценить силу её трансфобной и лесбофобной пропаганды, не говоря уже о сознательной профанации академического феминизма — чего стоит только популяризация ошибочных формулировок «парадигма отцов» и «парадигма сыновей». Однако эта дама, по крайней мере, не обирает свою паству: у неё есть альтернативные источники дохода.

А вот барыня, ещё не покинувшая постсоветское пространство и собирающая подати. Многие годами её жалели и старались не обижать: ведь она занимается уличным активизмом. Правда, именуя себя радикальной анархисткой, ограничивается пикетами возле закрытых заведений. Вечно сочувствовать пассивно-агрессивной персоне, увы, нельзя, и многие не выдержали.

Дальнейшая информация почерпнута из открытых источников, включая записи самой фигурантки, либо уже давно известна активист_кам. Continue reading “Анархо-барыни, или Феномен имперского феминизма”