Дафна Рачок
Казалось бы, Евровиденье – просто попсовый песенный конкурс, чего тут не понятно. Съезжаются посредственные поп-исполнители разных стран, в которых предварительно вбухали кучу денег на раскрутку, и соревнуются в крутизне – что тут интересного? Однако, если приглядеться чуть повнимательнее, можна заметить, что (как и другие явления популярной культуры) Евровиденье – такое себе кривое зеркало современной политики.
Мне очень запомнился момент, когда в 2011 году на сцену вышла Кэти Вольф с песней “What About My Dreams?” (А как же мои мечты?). Вроде всё ясно – симпатичная блондинка поёт очередную песню про неудавшиеся отношения. Но этот типично попсовый образ портил текст песни: Кэти пела про то, что её достало всё время стоять позади, что она хочет быть свободной. А как же мои мечты и потребности, моя жизнь, спрашивала она. Помню, что феминистское сообщество тогда обрадовалось и обнадежилось – неужели феминизм таки стал неотъемлимой частью популярной культуры? Небольшая символическая победа?
Но радоваться оказалось рано. Особенно учитывая консервативные вспышки гнева по поводу отдельных номеров, что имели место и в прошлом году. И в этом. В 2013 году больше всего пересудов было посвященно финке Кристе Сигфридс с номером “Marry me” (Выходи за меня). По словам Кристы, эта песня – намёк финскому правительству, что пора легализовать однополые браки. Чтобы подтвердить серьёзность намерений, Криста заявила, что во время выступления поцелуется с одной из девушек из подтанцовки. Это, наверное, был самый долгожданный момент прошлогоднего конкурса. И самый скандальный. Турецкий канал TRT отказался транслировать конкурс; также о намерениях Кристы нелестно отозвались греческие медиа. Хотя TRT назвал основной причиной отказа трансляции низкие рейтинги просмотра, медиа переполнили новости о том, что именно лесбийский поцелуй стал основной причиной отказа.
В этом году всё, кажется, ещё интересней – Австрию на Евровидении представляет трансвестит Кончита Вюрст. Разумеется, подобное событие не могло пройти незамеченным, а Томас Нойвирт (более известный в своём драг-образе как Кончита Вюрст) – не подвергнуться унизительным трансфобным комментариям. Хотя тема не новая – учитывая победу в 1998 году МТФ-транссексуалки Даны Интернешнл и закрепление темы участием впоследствие полюбившейся европейской публике китчевой драг-квин Верки Сердючки от Украины в 2007 году. Во время одного из своих выступлений в “Камеди клаб” Павел Воля назвал Кончиту Вюрст “конченой колбасой”, “бородатой бабой”, “первым в мире мужчиной Джеймса Бонда” и предложил послать на Евровидение от России танк, чтоб он “блять проехался но этому Евровидению и домой”. Гламурная публика оживленно хохотала и апплодировала шуткам Воли. Не удивительно, что гомофобными и трансфобными насмешками в салонах дело не обошлось. Петиция за запрет трянсляции Евровидения-2014 в России собрала в интернете около 24 000 тысяч подписей. В тексте петиции Евровидение обвиняли в распостранении содомии и пропаганде образа жизни, неприемлемого для российского общества. “Россия – одна из немногих стран Европы, которая смогла сохранить нормальные и здоровые семейные ценности, основанные на любви и взаимном дополнении между МУЖЧИНОЙ и ЖЕНЩИНОЙ!!!” – утверждается в петиции.
Игра с “традициями” и добавление в номер этники – известный приём Евровидения (привет Руслане). Но некоторые номера, использующие этот приём, просто умиляют – так как злиться уже просто не остаётся сил. Польша в этом году щеголяет номером “My Słowianie” (Мы – славяне) – показывая обильные красоты славянского женского тела под текст “Мы, славянские девушки, знаём, как использовать язык тела; Мы знаем, как использовать то, что мама передала нам с генами. Это словянская кровь, это красота и грация!” Ну правда, что тут ещё добавить. На фоне католического угара, запрещенных абортов и гомофобии-как-нормы, номер выглядит не странно, а скорее лицемерно. Он чем-то напоминает “I love Belarus” (Я люблю Белорусь) Анастасии Винниковой с ковырялочкой на заднем фоне. По-моему, когда хвастаться нечем, в ход идёт патриотизм и этническая идентичность.
Мне бы очень хотелось закончить словами из песни “No Prejudice” (Без предрассудков), с которой в этом году выступает Исландия: “жизнь слишком коротка для близорукости, скажи мне, у кого есть время для узколобости?”. Но это кажется слишком оптимистичным. Наблюдая за реакцией представителей/льниц и медиа разных стран на новость о Кристе Сигфридс и Кончите Вюрст или просто просматривая номера участников и участниц, можно составить более-менее верное впечатление о политической ситуации в той или иной стране. Моё впечатление – до победы феминизма и ЛГБТК еще петь и петь. Только вот песнями всё не обойдется. Евровидение – всего лишь отличное (хоть и кривоватое) зеркало, но помогает оно только обнаружить проблемные места.