Tag: трансгендерность

1

Я не думал, что могу говорить на эту тему. Скорее всего, я и не могу, но попробую. Интересно, где проходят границы допустимого. Я пережил достаточно насилия в родах, чтобы не говорить об этом. Но я попробую хотя бы приблизиться к нему, пусть и не называя. Первая часть – в формате #QA, другие – истории некоторых запомнившихся моментов.

Что сподвигло тебя на это?

Пример Матана и Юваля из Израиля, любовь у партнеру и уверенность в нем, а также фразы о том, что у геев не бывает детей и что у меня их по определению быть не может. В каком-то смысле и транс*фобия тоже – напомню, я из довольно консервативного временного пласта т*сообщества – там даже трахаться “втуда” зазорно и недостойно было. Continue reading “Фриц фон Кляйн о своей беременности и родах”

Елена Георгиевская

Англоязычная профеминистская субкультура тамблера — очень интересное явление. Можно наблюдать не только за популяризацией понятий, которые приходят в эту соцсеть «сверху», из академических сообществ, в масштабе от гуманитарного (т.е. от сферы социальных наук, поскольку западный подход более точен: учитывает разницу между экономикой и социологией и, например, литературоведением) до естественнонаучного, но и за возникновением новой терминологии. Низовая социология соцсетей во многом опережает официозную, и, что характерно, её создают совсем молодые люди.

В последнее время на тамблере обсуждают термины xirl и xoy. Xirl (ксёрл; трансформированное английское girl) — персона, которая, обладая небинарной идентичностью, в какой-то степени идентифицирует себя с девушками, но предпочитает не называть себя (цис-)женщиной, поскольку это слово не отражает её самоощущение во всей полноте. Xoy — то же самое о мальчиках. Рассказывается об этом здесь, а также — в путеводителе по трансгендерности для подростков. Continue reading “Кто такие xirls, и как это связано с феминизмом?”

Елена Георгиевская

TERF часто говорят, что интерсекциональный феминизм — синоним либерального, что интерсекционалистки не знают «феминистской матчасти», не интересуются реальным нарушением женских прав и зацикливаются на помощи мужчинам, под которыми оппонентки также подразумевают MTF. Что характерно, одна из обвинительниц пишет в ЖЖ-сообществе Feminism: «не существует запрета на профессию мужчинам, для женщин запрещены сколько там 257 в россии, порядка 300 в украине и 400 в беларуси» ¹, — демонстрируя весьма приблизительные знания о трудовой дискриминации женщин (реальные цифры — 456 и 900, а не 257 и 300), зато случаи насилия транс-женщин против цис-женщин эта киберактивистка почему-то запоминает лучше. И не она одна. Я уже писала в статье «“Трансгендеризм“ как новый сионский протокол» ², что не слишком актуальная для постСССР проблема коммуникации между цис- и транс-женщинами в последние годы раздувается TERF до вселенских масштабов, и это не может не беспокоить. Однако я сама когда-то была TERF. Continue reading “Покидая транс-эксклюзивный феминизм”

Мои обстоятельства таковы, что я родилось с вагиной, и, насколько мне известно, над моими половыми органами не проводилось никаких “корректирующих” операций. Сейчас у меня есть месячные и грудь, а когда я, относительно здоровое, сдаю кровь на клинический анализ, в ответе написано, что все показатели укладываются в референсные значения для женщин.

Мои обстоятельства таковы, что с детства меня приучали носить юбки и платья, отращивать волосы и ухаживать за ними, не слишком-то спорить с мужчинами и считать совершенно нормальным, если у меня нет успехов в “мужской” области деятельности.

Мои обстоятельства таковы, что меня презирают в той же степени, что цисгендерных женщин, для многих моя неконвенциональная внешность – достаточный повод меня не слушать, я приучено регулярно задумываться о том, являются ли мои переживания чем-то значимым, мое отучение от выученной беспомощности как раз в самом разгаре, при трудоустройстве у меня могут возникнуть проблемы просто потому, что я, по мнению работодателя, могу родить (хотя откуда ему-то знать?) и так далее и тому подобное. Когда мне приходится пешком добираться до дома ночью, мне страшно, даже если идти близко. Впрочем, меня ни разу не грабили, а когда изнасиловали, это, как, наверное, и в большинстве случаев, было не на улице. Continue reading “Обстоятельства, пол, я”

Дафна Рачок

Казалось бы, Евровиденье – просто попсовый песенный конкурс, чего тут не понятно. Съезжаются посредственные поп-исполнители разных стран, в которых предварительно вбухали кучу денег на раскрутку, и соревнуются в крутизне – что тут интересного? Однако, если приглядеться чуть повнимательнее, можна заметить, что (как и другие явления популярной культуры) Евровиденье – такое себе кривое зеркало современной политики.

Мне очень запомнился момент, когда в 2011 году на сцену вышла Кэти Вольф с песней “What About My Dreams?” (А как же мои мечты?). Вроде всё ясно – симпатичная блондинка поёт очередную песню про неудавшиеся отношения. Но этот типично попсовый образ портил текст песни: Кэти пела про то, что её достало всё время стоять позади, что она хочет быть свободной. А как же мои мечты и потребности, моя жизнь, спрашивала она. Помню, что феминистское сообщество тогда обрадовалось и обнадежилось – неужели феминизм таки стал неотъемлимой частью популярной культуры? Небольшая символическая победа? Continue reading “Евроненавиденье?”